Лёша не отказал себе в удовольствии съесть всё, что ему было предложено. Некоторые тарелки вылизал так, что, в принципе, их можно и не мыть.

— Будешь? Последняя, — поднес он котлету к моим губам.

— Я суши наелась.

— Ну, кусни хотя б, — предложил он настойчиво, едва не ткнув котлетой мне в губы. Нехотя, я приоткрыла рот, чтобы откусить краешек мясистой котлетки, но Лёша тут же её отнял. — Ну, всё-всё. Сильно-то не увлекайся. А то мне ничего не оставишь — подарил мне улыбку шкодливого пацана и сам всё съел.

— Наелся?

Лёша откинулся на спинку стула и похлопал себя ладонью поверх футболки по плоскому животу, который сейчас чуть-чуть раздуло из-за того, что он вкинул в себя всё, что видел из съестного. Окинул кухню задумчиво взглядом и удовлетворенно кивнул:

— Наелся.

— Тогда составь посуду к раковине. Я потом помою. А пока в душ схожу. Поскучаешь тут один?

— А можно с тобой в душе поскучать?

— Глядя на голые сиськи лучше скучается? — усмехнулась я.

— Ага.

— Не можно, Лёш.

Я вышла из-за стола и, проходя мимо всё ещё сидящего Лёши, чмокнула его в губы. Он охотно ответил на этот поцелуй, не отказав себе в удовольствии погладить мои ягодицы поверх джинсов.

В душе я провела недолго. В критические дни я всегда быстро устаю, поэтому к вечеру, уже часам в девяти, просто хочу спать или хотя бы просто лежать и не двигаться. Вот и сегодня не откажу себе в удовольствии уснуть пораньше.

Варя у родителей, так что уровень моей внутренней паники сегодня немного снижен. Но телефон, на всякий случай, всегда под рукой. Как и ключи от машины, чтобы быть готовой в любой момент сорваться к дочери.

Выйдя из душа и, поправляя на голове полотенце, услышал из кухни звон посуды.

Я думала, увидеть Лёшу, скучающего в моей комнате, но обнаружила его у раковины, моющего посуду.

Он сурово хмурил брови и старательно намывал сковороду, которую было почти не видно в его руках из-за пены.

— Да, блядь! — чертыхнулся он, когда подставил сковороду под струю воды, и капли полетели на его торс.

Уже мокрая футболка, похоже, обиженная предыдущей посудой, висела на спинку стула за его спиной.

Глядя на его серьёзную физиономию, даже не хотелось прерывать сей увлекательный процесс.

Как он старался! Даже губки надул. Вот в них я его и поцеловала, подойдя ближе, чем немного, кажется, напугала парня.

— Я бы помыла, Лёш, — сказала я, вновь отойдя чуть в сторону, чтобы и меня не забрызгало.

— Да, ладно. Чё я, посуду помыть не могу, что ли?

— Ну, если можешь, то, конечно, мой.

Прикусив нижнюю губу, наблюдала за тем, как Лёша закончил с посудой. Помыл даже раковину после себя, а затем руки. Окинул кухню придирчивым взглядом и, не найдя, очередную жертву для мытья, отёр руки полотенцем.

— Походу, я пошёл? — произнес он, грустно поджав губы.

— Куда ты пошёл?

— К себе. Всё равно же не потрахаемся.

— И что? — повела я бровью. — А просто переночевать с девушкой без секса нельзя?

— Извращенка! — возмутился нарочито.

— Смотри сам, — я равнодушно дёрнула плечами. — Хочешь, иди к себе. Спи на мокром постельном. Если что, чистые полотенца в ванной на полке над стиральной машинкой.

Я развернулась и пошла в сторону своей комнаты, снимая с головы влажное полотенце. Прочесывая волосы пальцами, зашла в комнату и услышала, как закрылась дверь ванной.

Улыбнулась уголками губ, услышав шум воды.

Нанесла на лицо и руки ночные крема, расстелила постель и, немного подумав, пошла в кухню. Проходя мимо ванной, через шум воды услышала пение Вариного водяного пистолетика и Лёшин тихий мат. Кажется, кое-кто увлёкся с купанием, но не хотел, чтобы его спалили.

Протёрла и разложила посуду по полкам, навела порядок в гостиной. Поставила цветы в вазе в центр кухонного стола. Выбросила оскверненный друзьями плед и заменила его на новый. Заглянула в Варину комнату и написала в общий чат с родителями, чтобы узнать, как она. Почти сразу мама прислала мне фотографию, на которой папа спит в кресле перед телевизором, а Варя распласталась по деду и тоже спит, не испытывая никакой скуки по поводу того, что меня нет рядом.

Выйдя из Вариной комнаты, поняла, что вода в ванной больше не шумит. Но Лёшу нигде не увидела. Прошла в свою комнату и обнаружила его уже в постели, лежащего скромно с краю и прикрывающего причинное место углом одеяла.

— Ты что такой напуганный? — усмехнулась я, заглянув в его глаза, которыми он плавно скользил по моей фигуре в обычном шелковом халате.

— Первый раз лёг в постель, чтобы не потрахаться. Волнуюсь что-то.

— Будем считать, что сегодня у тебя вот такое лишение девственности.

— А я голый.

— А я нет.

Я сняла халат и положила его на пуфик у туалетного столика.

Лёша разглядывал меня в тусклом свете лампы, стоящей на прикроватной тумбочке, и заметно сглотнул.

— Ты специально надела такую секси пижаму, чтобы не дать мне?

— Женщины коварны.

Я подошла к постели и забралась под одеяло. Лёша чуть сполз по подушкам и приподнял руку, без слов приглашая меня прилечь ему головой на грудь.

Немного сомневаясь, я устроилась на его груди, укрыла нас одеялом и обняла теплый крепкий торс. Лёша приобнял меня рукой и чмокнул в макушку.

Несколько минут мы просто лежали в тишине, словно привыкая к новым ощущениям уюта и тепла между нами. Необычно и будто не по-настоящему, что ли.

Будто вот-вот кто-то из нас всё испортит.

— Слушай, а прикольно, — хмыкнул Лёша.

— Что именно?

— Лежать вот так. Сразу хочется рассказать что-нибудь. Типа, как день прошёл. Придумать, чем завтра займёмся… — мечтательно протянул Лёша, перебирая пальцами мои волосы.

— И как твой день прошёл?

— Прогулял работу, собрал мебель, поел котлет, помыл жопу.

— Насыщенно, — хохотнула я. — А тебе ничего не будет из-за того, что ты работу прогулял?

— Я же совладелец и пиздатый специалист.

— Пиздатый? Или специалист по пёздам? — вопросила я, подняв на него взгляд.

— Ну, тихо-тихо, — шепнул он, принудительно вернув мою голову обратно на свою грудь. — Я же до тебя девственником был.

— О, сказки на ночь начались? Продолжай.

— Зевнуть не хочешь? Долго и протяжно.

— Зачем?

— Да, шишка что-то встала.

— Лёша! — цокнула я возмущенно и шлепнула его по груди.

— Шучу-шучу, — хохотнул он.

Мы снова остались лежать в тишине. Кончиками пальцев я водила по татуировкам на его груди, пока не добралась до той, где были имена и даты рождения.

— Это твоим родителям? — спросила я тихо, заглянув Лёше в лицо.

Лёша опустил взгляд туда, где был мой палец.

— Угу. Даты их рождения. А это имена брата и сестры.

— Красиво. Родители не ругали за эти татуировки?

— Они погибли гораздо раньше, чем я начал их быть.

— Прости, — выронила я тихо, начиная жалеть о том, что, вообще, завела этот разговор.

— Не парься. Это давно было, — Лёша заправил прядь волос мне за ухо, а в глазах его я увидела печаль, хоть он и пытался сохранить лёгкую улыбку на губах.

— А какая самая первая татуировка?

Лёша показал мне бицепс левой руки, где среди прочих мелких рисунков была одна очень говорящая надпись: «А по жопе?».

— Мама прикольно говорила эту фразу. По жопе, правда, ни разу так и не дала, но звучало всегда убедительно, — Лёша с грустной улыбкой погладил эту надпись подушечкой большого пальца и снова обратил всё внимание на меня.

— Зная тебя, могу поклясться, ты часто слышал эту фразу, — хмыкнула я и чмокнула Лёшу в грудь слева.

— Есть такое.

— Варя, кстати, теперь тоже хочет татуировку. Каждый раз разную и на разных местах. Но настроена серьёзно.

— Если что, у меня есть контакты классных мастеров.

— Только попробуй. Ей три годика.

— Ну, через пятнадцать-то лет можно?

— Можно будет обсудить. И только обсудить, — строго припечатала я.

— Кстати, ты так и не рассказала мне, кто и где и её батя.